Владимир Сорокин, “Месяц в Дахау”

А началось все с комментария в сообществе chto_chitat, где пользователь вспоминал, что знал девушку, которая “Месяц в Дахау” Сорокина наизусть могла цитировать. Название мне показалось интригующим, хоть к Сорокину я уже тогда относился настороженно…

Но я терпел. Когда есть цель, все можно стерпеть. Главное:

Заместитель Начальника
Московского Отдела
Виз и Разрешений при МГБ РСФСР,
полковник МГБ СОКОЛОВ Н. П.

К сожалению, я уже был знаком с ранним творчеством Сорокина, с его, так сказать, малой прозой. И знакомство это не вызывало симпатии, а так же желания продолжать чтения. К слову упомяну, что с крупной прозой автора я не знаком, но доверяюсь многочисленным мнениям критиков, что она достойна внимания, и боюсь вниманием я ее в будущем не обойду. Как говорится и хочется и колется. И если возвращаться к “соку говн” не очень тянуло, то некая трешовость названия “месяц в Дахау” притягивала. Так же не раздумывая я когда-то взял с полки видеопраката фильм “Нацисты-серфенгисты”. Аллоха! Волна! Поехали!

Всем хорош “Месяц в Дахау”. Амбивалентностью всего сущего в рассказе. Шестиметровые статуи Сталина и Ахматовой (черная и белая соответсвенно), как Инь и Янь. Изумительная игра в парадоксальный тоталитарный фашистско-совесткий мир. Уродливая и одновременно прекрасная возлюбленная главного героя – Маргарита-Гретхен – две девушки сиамские близнецы(в одном). Маргарита – чистая непорочная возвышенная – мечта поэта, Офелия, Лорелея. Гретхен – нацистская стерва, порок и похоть во плоти, муза Захермазоха и де Сада. Низшее и высшее воедино. Истинная картина мира. Наслаждение через боль и боль через наслаждение. Саморазрушение ради катарсиса. Сатори раздавленного и вознесенного одновременно героя. Двоякая, янусоподобная игра русской культуры, русской литературы. Изящная словесность Сорокина, почти что лицеиста, соседствует с Сорокиным нижайшим маргиналом, сквернословником.

…

Я могу еще долго продолжать в том же духе. Как мог бы продолжать свой рассказ и Сорокин, а не останавливаться на нескольких страничках. Тут разницы не было бы: что одна страница, что миллион.

Я не понимаю раннюю прозу Сорокина. К чему эта бессмысленная отвратительность? По мне Сорокин, как анекдотоный Вовочка, что пришел на праздник весь в кориченовом, как какашка. Такой прилежный пай-мальчик, который устраивая бунт против родителей начинает материться. А родители – в данном случае анемичная читающая публика – заламывают руки и ужасаются (а в ужасе есть элемент восхищения) вместо того, чтобы выпороть засранца.

Я всегда готов отстаивать мнение, что в мире существует, в приниципе, лишь эмоция, которая и важна. А чем она вызвана – отвращением или восхищением – лишь ненужный знак. Важен лишь модуль. И Сорокин не оставляет от моего убеждения камня на камне, ибо такая эмоция не по мне, уж лучше ухватиться за положительный знак.

Но если уж говорить о литературных достоинствах рассказов Сорокина (ранних) то и тут я в недоумении. Все они похожи один на другого, как братья-дебилы. Достаточно прочесть пару, чтобы иметь представление о паре десятков.

Related posts:

1. Владимир Саков, “Приключения капитана Донки”
2. 8. Тим Лотт, “Штормовое предупреждение”
3. Ларионова Мария , “Пасхальное чудо или покаяние Гарри Поттера”