Раньше ничего не боялся. Хотя, помню, когда самолеты врезались в башни, было страшно. Думал: будет война, а из магазинов пропадут американские товары. Страшно было как-то за то, что разрушится привычный порядок вещей. Но, все же, и тогда страшно так не было. Просто терять было нечего.
А сейчас действительно страшно. Очень. Потому что даже себя самого потерять страшно, из-за других. Из-за жены и сына. И из-за друзей, которые именно на этой самой станции, в центре, могли бы быть, т.к. работа – тоже было очень страшно.
Нельзя понять человека, организовавшего такое, идущего на такое. Нельзя, потому что не надо этого понимать. Как можно жить с такими мыслями? С таким грузом содеянного? Я не могу представить себе человека, замышляющего разом вычеркнуть из мира десяток совершенно случайных людей, чтобы у такого человека не было какого-то глубокого изъяна, какой-то невосполнимой, неизлечимой, непоправимой ущербности.
