Потрясающий комикс французского художника Давида Бошара, это тяжеленький том под шестьсот страниц, который достаточно бесцеремонно (но эстетически безупречно) протаскивает своего читателя по всем кругам ада безнадеги, и дает возможность пережить боль рушащихся надежд до тех пор, пока не будет достигнуто терапевтическое смирение, а с ним и покой.
По содержанию, “Священная болезнь” – это и роман взросления, и семейная хроника. По форме – причудливая фантасмагория, где через [местами] сюрреалистический рисунок и введение фантастических персонажей (будь то чудовище – образ эпилепсии или герои произведений Гофмана, Майнринка, Чоссера и других) передаются с “фотографической точностью” чувства, эмоции, мысли и прочая неосязаемая требуха, которая, по сути и составляет наше существование. Рисунок в романе Давида Бошара настолько силен и необходим, что я поймал себя на неожиданном сравнении: когда я читал комикс Алана Мура “Хранители“, то настолько был захвачен и погружен в историю, что совершенно не обращал внимание на рисунок; по сути, рисунок в “Хранителях” для меня вещь очень второстепенная; в то время, как в “Священной болезни“, которая очень богата текстуально, рисунок оказывается естественным продолжением речи. Там, где слова описывают “невыразимое”, именно изображение приходит на помощь – в итоге, получается сильнейший сплав из текста и “туши”, который невозможно разъединить.
Зациклена ли вся книга на “священной болезни”? Несомненно, т.к. на долгие годы эта тема является центральной для семьи, и даже создавая свою отдельную “ячейку общества” Бошар тянет этот груз за собой. Подробно рассказывая историю собственной “болезни” – борьбы с бесплодием, он постепенно свыкается с мыслью, что эпилепсия брата, возможно, проклятие высшего порядка. А в финале, обретая зыбкий покой, душевно сливается воедино с братом и его болезнью.
Отдельно стоит сказать о том богатом фоне, на котором протекает история – это Франция, вторая половина XX века и многочисленные “ереси”, которыми увлекалась интеллигенция. Красочный парад, почти что Марди Гра из оккультизма, алхимии, макробиотики, мезмеризма, дзена, массонства, вуду, психоанализа и прочих приблуд, при помощи которых человек пытается найти себя. Ярое увлечение многочисленными учениями носит у родителей Флоранс, Жан-Кристофа и Пьера-Франсуа двойственную природу: прикладную – помочь больному сыну; психотерапевтическую – помочь самим себе не прогнуться под болезнь.
Сейчас, когда я перелистываю страницы “Священной болезни“, понимаю, что мне хочется поговорить подробно почти про каждую из них. Про увлечения маленького Пьера-Франсуа “драчками”, которых так много в Библии и древних мифах. О привидении дедушки, которое похоже на птицу. И потешном увлечении Жана-Кристофа Гитлером и о пронзительном эпизоде, в котором взрослый Жан-Кристоф не может нарисовать свастику, хотя мог это сделать ребенком. О чудесном визуальном мире образов, который порой выплескивается за рамки отдельных кадров и становится фантастическим разворотом. Короче, много о чем. Но если вам удастся прочитать “Священную болезнь“, кажется, сильно разочарованы вы не будете, т.к. перед вами настоящий и очень сильный большой роман.
