Ну, раз пошла такая пьянка, решил я прочесть и еще одно произведение Павича, а именно, не безызвестный “Ящик для письменных принадлежностей”.
Сейчас будет присказка, сказка будет потом.
Есть у меня тайный грешок, хоть греховодником себя не считаю. Коллекционирую я книги, причем до революционного издания. И вот одна из них, на мове французской, с произведением каким-то морализаторски-приторным, в духе воспитания чувств благородных девиц, привлекла мое внимание растрепанным корешком. Корешок легко отклячивался в сторону, и открывал взору заботливо подклеенный изнутри переплет старинных страниц. В качестве “заплатки” использовалась вырезка из какой-то древней газеты, а именно некролог офицера, белогвардейца. И именно этим газетным листом, эта книга мне дороже.
Теперь сказка.
Именно в таком издании попала ко мне книга. Под одной обложкой с мужской версией “Хазарского словаря” приютилась недлинная история злоключений одного отдельного капитанского ящика для письменных принадлежностей. (К слову сказать, в томе с женской версией спрятана “Последняя любовь в Константиноволе”, но не знаю, доберусь ли я до нее, т.к. книгу подарил).
Не зря я вспомнил мое “сокровище” подклеенное газетной вырезкой. Как тот том посулил мне открытие отдельно истории, так и капитанский ящик, попавший в руки господину писателю М. открыл ему в своих недрах десятки улик одной любви. По крохам, по кусочкам, открывая уровень за уровнем ящика. выдвигая потайные ящички писатель М. восстанавливает историю трагичной и нереальной любви(ну, Павич был бы не Павич, написав о рациональных банальностях).
Так, страничка за страничкой прочитал все означенные в заголовке произведения. Ну, не просто прочитал, а перечитал. И вот не могу даже решиться, нумеровать их, и как? То ли, прочесть оставшуюся в томе – “Зону” и тогда занести в список, под номером – 3. Или каждому из произведений присвоить порядковый номер? Вы как думаете?
И ведь трудно что либо добавить к этой авто-характеристике выведенной Павичем. Вообще, весь роман “Другое тело” – это один “большой” Павич. Эта книга, точно следуя названию своему и есть – другое тело писателя. Но несмотря на весь пиетет, который испытывает многая читающая публика к Павичу, как к писателю, действительно изменившему литературный мир, прежде всего своим “Хазарским словарем” (кстати, без этого любимого конька автора и в данном романе не обошлось), но более подходящим эпиграфом к рассказу об этой книге послужат следующие строчки:
В принципе, плеваться от дозорной саги я начал уже книги со второй (кажется, “Дневной Дозор”), уж больно наивными и неуклюжими были все эти многозначительные рассуждения товарища Лукьяненко о природе Добра и Зла, о том, что за гранью их и прочем суповом ницшеанском наборе. Не доставляла удовольствия и неумная риторика автора, пытающегося строить из себя мудреца. Вообще, Лукьяненко, фигура занятная. Человек, который так долго говорил, что он фантаст №1 в России, что ему начали верить. Но что до увлекательности и того, как написано – то это полноценная, нажористая, высококаллорийная жвачка для мозгов. Читать, все же хочется, и не отрываясь. Последняя книга исключением не стала, хотя тут градус идиотизма зашкаливал. Позволю сравнить чтение Дозоров с долгой поездкой в поезде. Когда есть не хочется, но тянет непреодолимо чего-нибудь пожевать. В результате, вечером ты страдаешь от набитого сверх меры живота. Так и сейчас, я грущу, что потратил время на подобное чтиво. Что до сюжета, то он незамысловат, как и все предыдущие книги. Что дано? Маг Антон Городецкий, успевший стать Высшим – типа самым крутым перцем на деревне – который по прежнему мучается вопросами морального выбора, с тем же энтузиазмом, что несчастный, подхвативший понос от чурчхеллы. А так же Великая Тайна. Вообще градус паранойи начал достигать недостижимых отметок уже в первом Дозоре. В Последнем же вопрос опять стоит не меньше, чем о спасении всего сущего. Однако наш герой, несмотря на все перепитии так и оставшийся олухом и чучелом огородным, каким и был в самом начале (и это после череды приключений, под стать которым может быть только нелегкая жизнь сиротки Гарри Поттера), с легкостью расправляется со всеми встречающимися затруднениями, что тот солдат, которому пуля попала в задницу, срикошетила от фляги, в заднем кармане и угодила во вражеский склад со взрывчаткой, тем самым уничтожив наступление атакующих сил агрессора. Особенно умиляет последовательность автора. Эта “волшебная пуля” попала в волшебную задницу Городецкого еще в первой книге о дозорных, и старая рана по прежнему болит, так что прочесть эту книгу в отрыве от предыдущих можно, но понять откуда взялись те или иные персонажи, и зачем они вообще нужны – трудно.
