“Я начал получать письма от молодого писателя из Техаса Брюса Стерлинга. В Остине выходила бесплатная еженедельная газетка, в которой он опубликовал пылкие рецензии на мои «Пространственно-временной арахис» и «Белый свет». Он был одним из первых критиков, кто оценил эти книги. Вскоре после этого, Брюс начал издавать зин «Дешевая истина».
Брюс любил все советское. Это не значит, что он был коммунистом, это было нечто большее. Он выискивал параллели между Америкой и такой не похожей на нее супердержавой. Он называл «Дешевую истину» samizdat, подразумевая, что вместо печати множества копий, призывает народ ксерить их экземпляры и передавать из рук в руки.
Почитывая довольно непостоянную рассылку «Дешевой истины», я обратил внимание на ряд других недовольных и радикальных авторов новой научной-фантастики, которые напоминали меня самого. В «Дешевой истине» публиковались авторы с псевдонимами вроде Сью Деним и Винсент Омниаверитас. Мне не хотелось лезть в бутылку, выясняя кто есть кто, но я обратил внимание на несколько имен, вокруг которых была какая-никакая шумиха: Брюс Стерлинг, Лью Шайнер, Уильям Гибсон, Пэт Кадиган, Джон Ширли и Грег Бир. Я не мог достать книги большинства из них у себя в Линчбурге, Вирджиния, так что Брюс прислал мне парочку произведений. Среди них был и «Океан инволюции» (Прим. – дебютный роман Стерлинга), восхитительная вариация на тему «Моби Дика», о придурках, заплутавших в море песка. В этом романе проявились некоторые качества трансреализма, и он мне очень понравился (Прим. – “трансреализм” – авто-определение “формата” Рюкера), особенно его неожиданная маниакальная концовку. Это позор, что сегодня эту книгу так трудно найти.
Зин Стерлинга, «Дешевая истина», не давал какого-либо имени новому НФ-течению – его и не было в течении последующих нескольких лет, пока не был навешан ярлык киберпанка. Я встретился со Стерлингом, Уильямом Гибсоном и Льюисом Шайнером в сентябре 1983-го. Мы выступали вместе на НФ-конвенте в Балтиморе. Они все прочитали мой роман «Секс-сфера», который только что вышел в издательстве “Ace”.
Гибсон производил впечатление. Он был высокий, необычайно худой, а его голова была гибкой с виду. Когда я встретил его на фестивальной вечеринке, он сказал, что торчит на какой-то штуке с научно-фантастическом названием, о которой я даже никогда и не слышал. Он был ярким, смешным, впечатлительный и с таким уютным виргинским акцентом.
Вернувшись в Линчбург, я провел день в офисе, как обычно, и отправился домой на нашем черно-белом Бьюике, весь из себя великолепный, в гавайской рубашке, которую Сильвия сшила для меня. И там оказались Гибсон, Стерлинг, Шайнер, прямо на нашем крыльце, и с ними жена Брюса, Нэнси, и друг Лью, Эдди. Они решили заскочить после конвента.
Эти ребята были чуток моложе меня, мне было 37. В какой-то степени, они смотрели на меня снизу вверх. Но я был так взволнован возможностью объединиться с ними. Все это ощущалось, как начало начало эпохи Бита.
Другого канонического киберпанка, Джона Ширли, я встретил двумя годами позже, когда мы оба остановились в Остене, в Техасе, у Брюса и Нэнси Стерлинг. В городе проходил научно-фантастический конвент, на котором была секция киберпанка. Джон был забавным. Когда я проснулся у Стерлинга на диване, то увидел Джона, который согнулся и пялился мне в лицо.
«Я пытаюсь проанализировать вибрации мастера,»- заявил он мне.
.jpg "Джон Ширли")
Фигляр от НФ Чарльз Платт тоже незримо был с нами. Он прислал Брюсу примитивную программку, работающую со множествами Мандельброта, которую написал на бейсике. Мы запустили программу на простеньком Amiga Брюса, и пару часов спустя увидели корявый фрактал – грубоватые пиксели были окрашены в синий, пурпурный и голубой цвета.
Так мы и бродили по Остину, болтая друг с другом. У Джона была привычка подбирать крупные камни и отдавать мне их в руки. Иногда я оказывался так увлечен разговором, что только через несколько шагов замечал, что держу камень.
Вечерами мы отрывались. Помнится, мы с Джоном арендовали линкольн, чтобы кататься по городу. Он то комментировал мою книгу «Софт», то, высунувшись из окна автомобиля, кричал техасским водилам: «Вы когда-нибудь жрали живые мозги?»
Писателями на киберпанковской секции были я, Ширли, Стерлинг, Лью Шайнер, Пэт Кадиган и Грег Бир. Гибсон не смог приехать. Модератор, чье имя я забыл, не читал ни одной из моих книг, и был переполнен желчью относительно всех нас. Он относился к тому поколению фанатов научной фантастики, которые ищут привычные успокаивающие сюжеты, но не новых осознаний. Для таких, как он, киберпанк был раздражителем, даже угрозой. Он проскочил через 70-е, никак не изменившись, а киберпанк разрывал его шаблоны.
На моих глазах, зрители начали все больше походить на толпу линчевателей. Здесь меня, наконец-то, вписали в какое-то литературное движение, и сразу же начали ненавидеть, не дав и рта раскрыть. Взбешенный поведением модератора, Джон Ширли встал и вышел. Стерлинг и Шайнер последовали за ним. Но я остался. И проделал долгий путь к своему месту под солнцем“.
