Уильям Фолкнер, “Черная арлекинада”
По вынесенной мною в эпиграф броской цитате, может сложиться неверное впечатление, что рассказ Фолкнера о том, как плохо живется черным. Однако в таком случае, он был бы в сто раз хуже, чем он есть. Но что верно, то что рассказ этот о том, “как дойдет до нормальных чувств и проявлений человеческих”.
Начинается все с кладбища, на котором главный герой негр Райдер, роет могилу для молодой жены. Нелепо, наверное, говорить о языке автора в переводе, но лично меня Фолкнер покорил с первых же слов своим тяжелым, неудобочитаемым, многопудовым стилем. Таким, что каждое слово приходится ворочать языком, проталкивать в себя, но вот после, почти что взмокнув от такой работы, понимаешь, что именно так, проделав работу, свыкся, сросся с произведением. Нелегкое чтение, за которое получаешь награду, как за добросовестную и усердную работу. Кажется, только таким языком и стоит писать “южную готику”. “На ходу снял с лопаты руку, отмахнул назад, ударом в грудь на шаг отбросив говорящего, и рука вернулась к не прервавшей движения лопате, мечущей землю так яростно и легко, что могила будто росла сама собой – не сверху насыпалась, а на глазах выдвигалась снизу из земли – пока наконец не стала как прочие (только свежее), как остальные, там и сям размеченные черепками, битым стеклом и кирпичом – метами с виду невзрачными, но гибельными для осквернителя, исполненными глубокого, скрытого от белых смысла”..
Потрясенный смертью жены, Райдер пытается заставить тело испытать ту боль, которой мучима душа. Но ни непомерные нагрузки, ни алкоголь, ни тюрьма – ничто не смиряет этой боли, ни убивает её, не вредит бедолаге-носителю. Райдер – силач, античная статуя, будто весь выполненный из покатых бугров мышц горит изнутри. Будто торф пылает адским пламенем под безмятежной с виду землей. Что дает шерифу возможность трактовать поведение негра следующим образом: “У него умирает жена. Ладно. Думаешь, он горюет? На кладбище он самый активный и рьяный. Не успели, рассказывают, опустить гроб в могилу, он хвать лопату и ну орудовать – бульдозера не надо”. В какой-то степени, сцена эта отдаленно напомнила мне “Постороннего” Камю, которого судят не за убийство араба, а за равнодушие на похоронах.
Парализованный трагедией Райдер заперт внутри своего супер-тела. Руки, ноги, голова, могучие мышцы – все это неподъемная колода, пуды, которые приходится ворочать и влачить израненной, разорванной душе. “…он же явственно ощутил, что уперся в неодолимый барьер: в эту силу свою, которой нипочем бревно, что впору ворочать двоим, в эти слишком крепкие и живучие мышцы, кости, жилы, а ему хоть раз, да пришлось уже видеть, сколь туга, неподатлива смерти (даже внезапной и насильственной) молодая плоть – не сама собой, а заложенной в ней волей к жизни”. И это страшное и томное состояние удивительно передает Фолкнер. И финальное “…а он смеется и смеется и говорит: “Видно, не перестану я думать. Видно, не перестану”, – звучит очень страшно. Пожалуй, даже гораздо страшнее, чем “У меня нет рта, а я хочу кричать” Харлана Эллисона.
Особенное внимание, надо обратить на название рассказа. “Арлекинада” – это разновидность комедии дель арте. Получаем сочетание, родное чеховской “Чайке” – комедии. Оригинальное название “Panataloon in Black” даже большее приближение, указывает на конкретного персонажа-маску — Панталоне. С одной стороны, Райдер – это вывернутый наизнанку Панталоне. Правда, с другой стороны, можно углядеть и сходства, что придает рассказу дополнительную глубину. Видно, на то Фолкнер и гений, чтобы не быть однозначным. Рассказ “Черная арлекинада” – мое первое знакомство с ним. То-то еще будет!
Читать рассказ Уильяма Фолкнера:
“Черная арлекинада”
